Как Йожефа Сабо за сломанную ногу дисквалифицировали
Футбольный историк Аксель Вартанян, освещая 1963 год, вспоминает матч между московским "Торпедо" и киевским "Динамо", антигероем которого стал Йожеф Сабо.
13 июля торпедовцы провели лучший в сезоне матч, устроили праздничное пиршество своим поклонникам, разгромив очень сильную киевскую дружину. Вот только омрачено было зрелище происшествием чрезвычайным. В тот день вдобавок ко всем бедам, что обрушились на торпедовцев в начале сезона, лишились они еще одного футболиста, юного, перспективного, талантливого - Владимира Сидорова.
Киевляне на тот момент объективно сильнее. Вышли на игру, по словам Льва Филатова, "в состоянии самоуверенной меланхолии". Овладев большой территорией, вынудили противника отступить. Хозяева средствами самообороны не гнушались: били по чему попало - по мячу и по ногам. В стремлении немедленно наказать нарушителей (кишиневский судья Илья Катэнсус долгое время держал себя в руках, ограничивался свистками) киевляне переступили разумную грань, оголили тылы, чем немедленно воспользовались торпедовские ветераны. К 12-й минуте - 2:0. Сначала Батанов мастерски использовал предоставленную партнерами возможность. Затем с блеском проведенную молниеносную контратаку Cергеев - Батанов - Иванов завершил капитан.
Новый вал обрушился на автозаводскую оборону. Атаки велись преимущественно левым крылом, где Лобановский легко справлялся с Мещеряковым. Не зная (и не имея возможностей), как остановить "белокурую фурию", защитник откровенно шел на таран. На исходе тайма терпение арбитра истощилось. Исключительно из гуманных соображений, опасаясь за здоровье форварда, он удалил Мещерякова.
После перерыва торпедовцы и в меньшинстве продолжали гнуть свою линию. Лучший игрок матча Валентин Иванов, зачинатель, продолжатель и завершатель наступательных акций, сделал счет крупным - 3:0.
Реакция униженных, бессильных изменить течение и исход поединка была предсказуема: в ход пошли приемы из других видов спорта. Осмелевший арбитр на 61-й минуте удалил защитника Маркевича. В оставшиеся полчаса на поле хозяйничала одна команда - торпедовская.
Прорыв бесподобного Валерия Воронина (работал "челноком", беспрерывно колесил по маршрутам "оборона - атака" в оба конца) прервал в штрафной площади ударом сзади по ногам защитник Заболотный. Сергеев с пенальти счет, и без того крупный, увеличил - 4:0. Куда уж больше. Не скажите. Порох в пороховницах оставался. Извели его хозяева в последние десять минут. Делали все, что заблагорассудится, стреляли без промаха в ворота, охраняемые ни в чем не повинным Олегом Макаровым.
В концовке показательную программу продемонстрировал Валентин Иванов: изящный слалом под бурные рукоплескания многочисленной аудитории завершил "трюком со шляпой". Если кто не в курсе - хет-триком. Единственное, что удалось гостям, плеснуть водички в жаждущий влаги сухой счет - 7:1. После игры Катэнсус, оформляя протокол, в графу "Удаления" вписал три фамилии. Двоих я назвал, о третьем разговор особый.
Я видел матч вживую, отдельные фрагменты помню смутно (восстанавливал по газетам), а эпизод, о котором собираюсь поведать, четко отпечатался в памяти - 50 минувших лет "картинку" не исказили.
В середине второго тайма (время уточнил по отчетам) к мячу на большой скорости неслись Сабо и Сидоров. Торпедовец успел на долю секунды раньше, отбросил мяч партнерам и упал при столкновении с соперником. Игра продолжалась. Сабо она уже не интересовала. Он неожиданно для продолжавшего лежать на траве торпедовца прыгнул двумя ногами, обутыми в тяжеленные, не в пример нынешним, бутсы с убийственными шипами, на ногу беспомощного юноши. Нечеловеческий крик несчастного парня до сих пор звучит в моих ушах.
СОЮЗНЫЕ СМИ ВО ГНЕВЕ
Реакция журналистов напомнила речи известного советского прокурора на процессах второй половины 30-х.
"Комсомольская правда" (14.07): "Сабо сломал ногу молодому торпедовцу Сидорову… Он уже снискал себе печальную популярность грубияна… Вчерашний поступок Сабо переполняет чашу терпения. Таким не место в нашем футболе".
Борис Федосов (известный журналист, спортивный обозреватель "Труда", затем, до конца 80-х, - "Известий". По его инициативе проводился "Приз "Известий" с участием сильнейших сборных мирового хоккея. В 70-е возглавлял Федерацию футбола СССР): "Сабо, несмотря на неоднократные предупреждения судьи, продолжал откровенно грубить. Его поведение можно квалифицировать как хулиганское. Однако с поля он был удален лишь тогда, когда сломал ногу (!) автозаводцу, игроку молодежной сборной СССР В.Сидорову…
Все любители футбола и спортивная общественность глубоко возмущены этим вопиющим случаем. Вывод может быть только один: хулиганам не должно быть места в советском футболе" ("Московский автозаводец" от 16 июля).
Лев Филатов: "Тут совершенно излишни душеспасительные беседы. Этот футболист давно имеет репутацию опасного грубияна, подтвержденную множеством судейских протоколов и газетных статей. Непонятно только, как могли его тренеры и партнеры так долго быть добренькими, почему им не была дорога честь клуба, которую Сабо бессовестно марал?" ("Футбол" № 29, 21.07).
РЕСПУБЛИКАНСКИЕ - КРИМИНАЛА НЕ ЗАМЕТИЛИ
У киевских журналистов не хватило духа назвать вещи своими именами. Некоторые издания вовсе проигнорировали встречу, вдребезги проигранную. А "Вечерний Киев" поместил 15 июля отчет своего корреспондента М. Стора из Москвы. Раздосадованный шокирующим результатом (отчет озаглавил - "7:1. Такого еще не было!". Было 0:7 от "Динамо" и ЦДКА до и после войны), в непотребном поведении обвинил хозяев: "Спасая свои ворота, торпедовцы начинают открыто грубить, заменяя технику подножками. С этого момента игра потеряла спортивный интерес". О художествах своих гарных хлопцев умолчал. Бесчеловечный поступок Сабо не комментировал, ограничился констатацией случившегося: "В азартной борьбе за мяч (? - Прим. А.В.) Сабо нанес Сидорову травму…" Беспокоило его другое: "Жаль, что динамовцы, по сути, отказались от борьбы, не смогли перестроить игру в зависимости от тактики соперника. Жаль, что в команде не борются с нарушителями ИГРОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ". Под выделенными мною словами подразумевалось не поведение игроков, а невыполнение указаний тренера.
Местные журналисты, не сумев подняться над схваткой и объективно оценить произошедшее, уподобились киевскому болельщику, электрику из Полтавы. Справедливости ради отмечу позицию "Радянського спорта" от 16 июля, где проступку полузащитника посвящены невинные в сравнении с прочитанными вами чуть ранее строками: "Сабо уже не раз в нынешнем сезоне и предыдущих подводил свой коллектив. Очень грубым приемом он нанес серьезную травму молодому нападающему "Торпедо" Сидорову".
Формулировка расплывчатая: грубые приемы случаются в борьбе за мяч. А то, что сделал Сабо, квалифицируется как преднамеренное членовредительство, подпадающее под уголовную статью. К сожалению, на территории спортивных площадок они не действуют. Я упустил небольшую деталь: только что процитированная строка вышла из-под пера московского журналиста Владимира Дворцова, которому спортивная газета заказала отчет. У своих корреспондентов не хватило сил описать все, что происходило 13 июля в Лужниках, прямо и откровенно.
Реакция президиума федерации футбола последовала незамедлительно. Через четыре дня после ЧП провозглашается приговор: "Дисквалифицировать И. Сабо до 1 августа 1964 года с тем, чтобы через год вновь вернуться к этому вопросу и в зависимости от его поведения и трудовой деятельности решить, может ли он выступать в команде мастеров".
Намек прозрачный, федерация не исключала возможности отлучить киевского полузащитника от футбола до конца жизни. Поклонников "Динамо" прошу сохранять спокойствие. С их любимцем все будет в порядке. Футбольная карьера Сабо прервется ненадолго. Мир не без добрых людей, тем более если люди эти не рядовые болельщики, готовые в поисках билета ночи у касс простаивать. В свое время расскажу об амнистии подробнее. А жертва амнистированного, Владимир Сидоров, следующий матч за "Торпедо" сыграет только 11 сентября 1964 года. От последствий травмы он оправиться так и не смог и уже в 65-м распростился с большим футболом. В 20 лет. Доигрывал в провинциальных клубах.
ГДЕ-ТО ТЕРЯЕШЬ, ГДЕ-ТО НАХОДИШЬ
Лишившись хава, динамовцы уже в следующей игре включили в состав дисквалифицированного защитника, участника ЧМ-62.
В советском футболе (в спорте и не только) существовала народная примета: если провинившийся кается, значит, его простили. В Киеве не согласились с принятым Федерацией футбола СССР и утвержденным высшим физкультурным органом решением о годичной дисквалификации Леонида Островского, самовольно перебравшегося из "Торпедо" в киевское "Динамо". Так долго ждать появления на поле московского гостя, которому успели улучшить жилищные условия и материальное благосостояние, в Киеве не желали.
Апелляцию в спортивную инстанцию посылать, понятное дело, смысла не имело. Оставалось задействовать иные структуры, более надежные, повыше спортивных стоящие. Официально ни к физкультуре и спорту вообще, ни к футболу в частности прямого касательства не имели, но реально вмешивались во все и вся. Вопрос, по всей вероятности, там и решался. Как только решился, составили "осужденному" текст покаянного письма. Завизировав, то есть поставив автограф, Островский отправил его в редакцию еженедельника "Футбол" (№ 29 от 21 июля).
Публикую в полном объеме, потому как имеет историческую ценность, являясь образцом, наглядным пособием, иллюстрацией специфических отношений, бытующих в определенной системе координат на шестой части земной тверди.
"Уважаемый тов. редактор!
В ряде материалов, опубликованных в разных газетах, справедливо подвергли меня самой суровой критике. Уходя из московской футбольной команды "Торпедо", я забыл о том, что я не только спортсмен, а и комсомолец, для которого честь коллектива превыше всего. Свои интересы я противопоставил интересам клуба, за который выступал семь лет и который помог мне, по существу начинающему футболисту, стать игроком сборной СССР.
Если бы я знал, что мое заявление вызовет своеобразную цепную реакцию и повлечет массовый уход футболистов из "Торпедо", поставивший команду в критическое положение, то, конечно, задумался бы, прежде чем уезжать в Киев. Но я не проявил рассудительности и не предвидел, какой общественный резонанс получит мой поступок".
Небольшой перерыв необходим сентиментальным, сердобольным читателям, чтобы осушить увлажненные глаза, восстановить прерывистое дыхание. Продолжу.
"Однако сейчас говорить об этом уже поздно. Прошу только поверить, что выводы, сделанные мной из критики в печати, послужат мне уроком на всю жизнь.
Я дисквалифицирован на сезон Центральным советом Союза спортобществ и организаций СССР и согласен с мерой наказания. Вместе с тем прошу спортивную общественность учесть мое положение. Тяжело оказаться за бортом большого футбола. Лишь тот, кто не является спортсменом, не знает, какая это большая беда.
Через "Футбол" я обращаюсь к Президиуму Союза спортивных обществ и организаций СССР с просьбой еще раз рассмотреть мой вопрос.
Если дисквалификация будет снята и мне разрешат выступать за избранный мною клуб, обязуюсь сделать все, чтобы своей игрой и поведением исправить совершенный проступок и оправдать доверие.
Л. ОСТРОВСКИЙ, мастер спорта".
Через несколько дней обнародовали, как мне кажется, давно готовое решение: "Дисквалификацию Л. Островского принято считать условной до конца 1963 года. Л. Островскому разрешено выступать за команду "Динамо" Киев".
