Бенефис под перестройку: подробности прощального матча Олега Блохина
20 лет назад состоялся прощальный матч Олега Блохина. О нем рассказывает известный спортивный журналист, один из организаторов и пресс-атташе этого матча Дэви Аркадьев.
Умом, разумеется, понимаю, что это не то событие, которое непременно надо широко отмечать, освещая все подробности в СМИ. Но душой и сердцем почему-то чувствую, что хочу (и, думаю, должен!) именно сейчас, в июне 2009-го, вспомнить и рассказать о том, как рождалось, на мой взгляд, знаковое событие 20-летней давности.
ВАСИЛЬИЧ БЫЛ ПРОТИВ...
Памятуя слова классика о том, что скромность — прямой путь к неизвестности, уточню: идея прощального матча Блохина зародилась у меня в 87-м, когда Олег Блохин все реже появлялся на футбольном поле и все чаще задумывался: не сделать ли тот сезон последним в своей футбольной биографии? Разумеется, эти мысли великого футболиста не попадали в прессу. Мне же они были известны только потому, что как раз в ту пору мы с ним работали над документальной повестью "Футбол на всю жизнь".
Помню, я изложил соавтору, как именно вижу его прощальный матч. Но времена были такими (как-никак жили-то в СССР!), что, вежливо дослушав мой монолог до определенного места и, видимо, воспринимая все сказанное как фантастику, Блохин прервал меня: "Неужели такое возможно в Киеве?! Честно говоря, что-то не верится в реальность такого матча".
Впрочем, сама идея прощальной игры великого форварда витала в воздухе. На вечере в Киевском Дворце спорта, где динамовцам вручали серебряные награды чемпионата страны-88, среди множества вопросов Лобановскому болельщики задали и такой: "Когда состоятся проводы Олега Блохина?". — "Олег сделал для клуба очень много, — сказал Валерий Васильевич. — Это игрок, которого знает весь мир. Но дело в том, что я не могу ответить на вопрос конкретно. В разговоре со мной Олег сказал, что собирается играть по крайней мере до 1991 года. Так что вопрос, как видите, открыт"...
Признаться, так я и не понял, шутил ли Васильич в тот предновогодний вечер или говорил серьезно? Блохин же меня заверил, что у него на этот счет с Лобановским не было никаких разговоров. Между прочим, я уже рассказывал о том, что Васильич был против проведения прощального матча Блохина (желающие могут об этом прочитать в первом номере газеты "Бульвар Гордона" за 2007 год).
Аргументы главного тренера киевского "Динамо" были просты, как правда: не устраивали, дескать, подобных проводов Мунтяну, Колотову, Веремееву и многим другим выдающимся киевским динамовцам, почему же такие почести для Блохина!? Футбол — игра командная! "Вы абсолютно правы, Васильич, — согласился я с мэтром. — Зря, конечно, этих действительно заслуженных мастеров не провожали достойно, но надо же с кого-то начинать! Давайте начнем с Олега"...
"НА ОБЩЕСТВЕННЫХ НАЧАЛАХ", ТО ЕСТЬ БЕЗ ЗАРПЛАТЫ
Но я ведь задумывал не просто матч, а три дня праздника кряду: бенефис в Киевском Дворце спорта, собственно прощальный матч на Республиканском стадионе и встречу с болельщиками во Дворце культуры "Украина". И все это, представьте себе, абсолютно без официального одобрения "сверху", без мощных спонсоров — говоря проще, без копейки денег.
...Теперь, когда пишу эти строки, понимаю, что ничего в этом мире просто так не происходит. Думаю, не случайно в первые дни марта 1989-го в здании Госкомспорта УССР встретил начальника Управления спортсооружений Воскресенского. Он пригласил меня в свой кабинет и ошарашил первой же своей фразой: "Давайте вместе с вами проведем прощальный матч, — как-то неожиданно просто предложил Борис Михайлович. — Знаю, трудностей будет много. Помех тоже. Но кого нам бояться?!".
Я сразу понял, что Воскресенский некоторые мои публикации о возможном прощальном матче Блохина читал и, как принято говорить в подобных случаях, был "в материале". Не скрою, мне всегда импонировали веселый нрав, смелая позиция и решительность этого человека. И мы ударили по рукам. А вскоре, в те же мартовские дни 89-го, подписав соответствующее соглашение для проведения прощального матча Олега Блохина, объединили свои усилия три равноправных партнера — Управление спортсооружений Госкомспорта УССР, футбольный клуб "Динамо" (Киев) и киевский комплексный кооператив "Пегас", в годы перестройки зарекомендовавший себя в организации массовых зрелищ и творческих встреч. Ни в одну из этих структур я не входил, а посему стал официальным пресс-атташе прощального матча. Для особо любопытных замечу, что "на общественных началах", то есть без зарплаты.
Самого Блохина, естественно, тоже считал своим ближайшим партнером в организации его прощального матча. Как люблю говорить в подобных случаях, жучка в ухо (чтобы "жужжал"!) запустил Олегу еще в январе 1989-го, когда он, играющий тренер австрийского клуба "Форвертс" из Штайра, приезжал в родной Киев на зимние каникулы. Разумеется, я с особым интересом слушал рассказы Олега о его участии в составах сборных мира — в Турине против сборной Италии-82, ставшей победителем мирового чемпионата в Испании, и против ПСВ "Эйндховен" на проводах знаменитого голландца Вилли Ван дер Керкхофа. Во время одной из таких бесед я спросил: "Вы не поинтересовались, случайно, сколько времени уходит на подготовку таких игр? Как сложно их организовать?". — "Когда этим занимаются профессионалы, ничего сложного нет, но организация такого матча все-таки требует трех-четырех месяцев подготовки, — спокойно сказал Блохин и, улыбнувшись, добавил: — Дэви Аркадьевич, я понял, к чему вы клоните".
О "КРЫШЕ" Я ПОЗАБОТИЛСЯ
Когда мы с партнерами уже наметили сроки трехдневных торжественных проводов Олега Блохина (27-29 июня 1989-го) и начали раскручивать наш проект, сразу столкнулись с этаким "заговором молчания" союзной прессы, радио и телевидения. Да и в высших инстанциях спортивной власти страны, когда слышали об этом, только плечами пожимали: "Прощальная игра Блохина?! Ничего об этом не знаем. В планах этого года только матч Яшина". Публикаций о предстоящем 60-летии легендарного вратаря действительно было предостаточно. Именно к этому юбилею Льва Ивановича в Москве были приурочены (10 августа 1989) два матча: "Сборная "Динамо" — "Сборная звезд мирового футбола" (игра ветеранов и действующих футболистов).
Мы с партнерами решили, что мне надо ехать в Москву и пробивать "заговор молчания". Как раз в то время одним из самых серьезных и влиятельных идеологов в главном доме на Старой площади был мой давний знакомый Александр Семенович Капто. Между прочим, человек, который меня, журналиста-нештатника, переехавшего весной 1965-го в Киев из Одессы (да еще с не очень-то благозвучной для тех советских лет фамилией Бакман!), перевел в штат республиканской молодежной газеты "Комсомольское знамя", главным редактором которой он был в ту пору. Я знал его давнюю страсть — наблюдать за становлением юных талантов в матчах дублеров на киевском стадионе "Динамо" в Петровском парке. Так что Блохина он запомнил с младых ногтей...
В моем еженедельнике уже далекого 1989-го есть такая запись: "5.04. с. г. Старая площадь, 20-й подъезд, 5-й этаж, 510-я комната, 16.00. Встреча с заведующим идеологическим отделом ЦК КПСС Капто".
В кабинет Капто я вошел не с пустыми руками: презентовал ему наши с Олегом книги "Право на гол" и "Футбол на всю жизнь" с теплыми словами от авторов, номера "Комсольского знамени" и "Вечернего Киева" с интересными публикациями о динамовцах Киева. В первой же фразе сразу пустил в ход одну из своих "домашних заготовок": "Представляете, Александр Семенович, казалось бы, совсем недавно в Киеве вы любовались игрой Блохина в дубле, а через пару месяцев мы, Бог даст, устроим ему уже торжественные проводы"...
И я как можно лаконичнее изложил Капто идеологию прощального матча Олега Блохина и задуманный нами его высокий уровень. Внимательно меня выслушав, Александр Семенович спросил: "Что от меня требуется? Говори прямо, не стесняйся!". — "Тогда со словом "если", — ответил я. "Если что?" — он испытывающе на меня посмотрел. "Если сочтете для себя возможным поговорить при случае с Грамовым и посоветовать ему... не мешать нам в проведении матча Блохина, — спокойно сказал я. — Помощи мы не просим. Главное, чтобы не мешали".
Поясню, что Марат Владимирович Грамов, член МОК в 1988-1992 годах, председатель Комитета по физической культуре и спорту при СМ СССР, председатель НОК Советского Союза 1983-1989 годов. Капто пообещал поговорить с Грамовым и даже посоветовать ему оказать "матчу Блохина" валютную помощь.
Наша встреча с Капто длилась 45 минут — всего один тайм. Но выйдя в тот день из здания ЦК КПСС, почувствовал какую-то внутреннюю уверенность в том, что все у нас получится. Понимал, что, пользуясь сегодняшней лексикой, в нашем деле появилась серьезная "крыша".
"СКАЖИ: "С ПОПОВЫМ СОГЛАСОВАНО!"
И все-таки многое (если не все!) в достижении успеха решал человеческий фактор. И на кого же можно было рассчитывать, если не на выходцев из Украины!? Ирина Дерюгина, в то время жена Олега Блохина, с первых же дней рождения прощального матча активно включилась в процесс. Она-то и организовала мне встречу с тогдашним первым секретарем ЦК ВЛКСМ Виктором Мироненко. Мой обстоятельный разговор с ним закончился одобрением: "Полностью разделяю ваше мнение по всем позициям, — сказал он. — Постараюсь помочь пробиться к тем, кто командует радио и телевидением страны. Звоните через пару часов"...
Разговор с председателем Гостелерадио СССР Аксеновым у Мироненко состоялся. Правда, Виктора озадачила позиция Аксенова ("Сказал, что валюта нам особенно не нужна"), который поручил всем заниматься своему заместителю Попову. И, пожелав мне удачи, Мироненко посоветовал: "Надо обязательно прорваться к Попову!".
Увы, помощник зампреда Гостелерадио СССР Ломовцев на мой звонок отреагировал прохладно. "Попов очень занят, — услышал я в трубке. — Он лично отвечает за визит Горбачева перед Политбюро ЦК КПСС, но я доложу о вашем деле". В очередной раз звонил ему из кабинета своего московского коллеги — спортивного обозревателя "Правды" Льва Лебедева (естественно, в его присутствии). Сам он пообещал, что главная газета компартии "матч Блохина" поддержит. Узнав же о цели моего звонка в Гостелерадио СССР, сразу меня приободрил: "А я с Поповым знаком! — воскликнул Лева. — Нормальный мужик! Спорт любит. Да он и сам ездил комсоргом нашей сборной в Хельсинки еще в 52-м году"...
Думаю, именно его звонок в Госкомитет по телевидению и радиовещанию помог мне прорваться. Ровно в полседьмого вечера я вошел в кабинет Попова. "Ну и защита у вас! — воскликнул как можно увереннее. — Даже посильнее той защиты сборной страны, с которой комсоргом вы ездили в Хельсинки в 52-м. Еле к вам прорвался"...
Наша встреча продлилась больше 40 минут. На письме, которое было у меня заранее заготовлено, Попов наложил размашистую резолюцию: "Овсюкевичу: коммерческие сделки и контракты — у нас и за рубежом! Ратнеру: обеспечить пропаганду по ТВ и Радио. Обеспечить трансляцию!".
Поблагодарив за презентованную ему книгу "Право на гол", хозяин высокого кабинета сказал: "Можешь ссылаться на меня! Скажи: "С Поповым согласовано!".
На следующий день после этой встречи я снова был в Останкино... около семи утра. Но на этот раз для того, чтобы выступить в прямом эфире в программе Владимира Молчанова "120 минут" и — на всю страну! — впервые сказать о прощальном матче Блохина, назвав точные его сроки. "Сосватал" меня Молчанову Николай Николаевич Озеров, пухом земля этому светлому человеку, которого считаю одним из главных своих советников в деле организации бенефиса Блохина.
В эфире я процитировал слова этого спортивного комментатора о, как он выразился, лучшем советском футболисте всех времен Олеге Блохине: "Смело могу утверждать, — заявил Озеров, — никому из игроков не довелось перенести столько необоснованных упреков, сколько их выпало на его долю. Другого подобные "уколы" давно бы сломали, выбили из колеи. А Олег с завидным постоянством продолжает штурмовать ворота соперников и рекорды результативности".
"ВСЕ, ЧТО НЕ ЗАПРЕЩЕНО, РАЗРЕШЕНО"
...Результаты своей поездки в Москву я почувствовал ровно через неделю. 14 апреля пригласил меня к себе тогдашний председатель Госкомспорта УССР Бака. Показал мне телекс из Гостелерадио СССР о том, что "матч Блохина" будут транслировать в прямом эфире по ЦТ! Требовалось дать сценарий праздника и точно уложиться до 21.00 (напомню, что именно в этот час начиналась программа "Время").
У нас с Михаилом Макаровичем, одним из "генералов большого спорта", всегда были самые добрые отношения, но на этот раз он смотрел на меня с каким-то подозрением: "Что за матч, дорогой мой, — вкрадчиво спросил, — почему я об этом ничего не знаю?!". А в подтексте звучал извечный "совейский" вопрос: "Кто разрешил? С кем согласовано?". Разумеется, я мог рассказать Баке о своем визите в ЦК КПСС к Капто, но чего ради, думаю, должен "колоться"!? Да и взыграл во мне, видимо, в тот момент мой неистребимый одесский оптимизм.
Я взглянул на огромные портреты Горбачева и Щербицкого, которые висели на стене за спиной у Баки, и выпалил: "Михаил Макарович, добро получено на самом высоком уровне!". Приподняв голову в сторону портрета Щербицкого, Бака тихо спросил: "У него?". — "Берите выше", — ответил в тон ему. Он медленно поворачивает голову в сторону портрета Горбачева и на полном серьезе спрашивает: "Как ты на него вышел?". — "Он сам на меня вышел", — шепчу Баке. В ответ — вопросительный взгляд. "По телевизору из Ленинграда, — с серьезным видом, еле сдерживая себя, чтобы не прыснуть от смеха, говорю самому главному спортивному начальнику Украины. — Михаил Сергеевич так и сказал: "Все, что не запрещено, разрешено!".
На следующий день после этого разговора с Бакой, словно гром среди ясного неба: "Динамо" (Киев) дома с треском проиграло своему извечному и главному сопернику — московскому "Спартаку" — 1:4. Причем почти до финального свистка спартаковцы вели с "сухим" счетом. И только минут за пять до конца игры Геннадий Литовченко забил гол "престижа" и почти сразу после этого был травмирован. Динамовцы уходили с поля под свист болельщиков. А мы, организаторы "матча Блохина", как раз готовились выехать в Москву для проведения пресс-конференции.
16 апреля, еще не было девяти утра, позвонил Лобановский. Разумеется, в нашем прощальном матче он, тренер сборной СССР, — одна из главных фигур в списке на поездку в столицу. Первая же его фраза меня огорчила, пожалуй, больше, чем тот проигрыш "Спартаку". — "Обстоятельства таковы, что я не могу поехать в Москву, — сказал Васильич. — Руководство мне об этом сказало. Надо заниматься командой"...
Слушал его, не перебивая. Понимал, что Лобановскому, мягко говоря, не сладко, и чувствовал: ему надо выговориться. "По тому, как играли, как проводили команду, она находится в тяжелом состоянии, — спокойно продолжал Лобановский. — Семь игроков травмированы. Неизвестно, как Литовченко. Если он вышел из строя, тогда вообще плохо. У нас 19-го — "Шахтер", 26-го — игра со сборной ГДР. Надо быть с командой, надо помочь людям восстановиться. Я поговорю с Симоняном. Он как начальник сборной СССР на пресс-конференции наши интересы представит не хуже меня. Поймите, морально мне будет неприятно. Я буду чувствовать угрызение совести, если отправлюсь в Москву".
"Я вас прекрасно понимаю, Васильич", — только и вставил я, понимая, что монолог не закончен. "Ситуация назревала, — звучал из трубки его негромкий голос. — Есть люди, которые себя исчерпали. Такие периоды были не раз. Это не трагедия. Вполне нормальные вещи. Надо сейчас помочь как можно быстрее выйти из этого состояния. Надо думать об игре с ГДР. Сейчас важны каждый день работы с людьми, каждый час!".
Конечно же, звонок мэтра огорчил. И все-таки теплилась какая-то слабая надежда убедить его. Часа за три до отхода московского поезда я ему позвонил: не передумал ли? Но Лобановский остался самим собой: "Сейчас самое важное — команда! — воскликнул он. — Надо вывести ее из шокового состояния. Это не трагедия: поймали старичков на "стенках"... Я не имею морального права бросить команду. Поэтому сейчас я еду на базу проводить тренировку дублирующего состава"...
...17 апреля 1989 года состоялась не совсем обычная для аудитории столь высокого уровня встреча: Олег Блохин, на один день прилетевший в столицу нашей страны из Австрии, и мы, организаторы его прощального матча, большой командой приехавшие из Киева, участвовали в пресс-конференции для советских и иностранных журналистов. Когда меня спрашивали, как нам удалось пробиться на столь высокий дипломатический уровень, я особо не распространялся. Отвечал коротко: "Блохин помог!". Если особо любопытные не отставали: "Чем именно помог?", конкретизировал: "Во-первых, своей блистательной игрой в клубе и сборной. Во-вторых, нынешней дипломатической деятельностью за рубежом!".
Думаю, нам удалось донести до многих советских и иностранных журналистов главный смысл торжественных проводов Олега. Ведь благотворительная направленность, задуманная нами, придавала этому событию особую гражданственную и нравственную ценность: прощальный матч Блохина был посвящен 40-летию международной организации "СОС Киндердорф Интернейшнл".
Что это за организация и какая связь между ней и Блохиным? В ту пору Олег играл в одном из футбольных клубов Австрии. И надо же так случиться, что именно в этой стране некогда прозвучал общественный призыв Германа Гмайнера к строительству дома для осиротевших и брошенных детей. К тому времени отделения "СОС Киндердорф" были открыты уже в 94 странах мира! На всех континентах появились семейные детские дома, и примерно пять миллионов детей жили в благоустроенных детских городках семейного типа! Как же было не воспользоваться столь благоприятным международным фоном и обстоятельствами австрийских корней благородного фонда!? А заодно попробовать что-то доброе сделать и в нашей стране!?
Чуть забегая вперед, замечу, что только благотворительных билетов советского детского фонда было продано на 76579 рублей! Кроме того, мы, организаторы проводов Блохина, перечислили 20 тысяч рублей в фонд строительства центра комплексного формирования личностей детей в станице Азовская Северского района Краснодарского края, где в ту пору трудился педагог-новатор Щетинин. Шесть тысяч рублей было перечислено в фонд киевского городского отделения общества Красный Крест. К тому же во время проведения благотворительных аукционов во Дворце спорта и во Дворце культуры "Украина" было собрано 1269 рублей, которые тоже пошли на нужды детей-сирот одного из киевских интернатов. Итак, свыше 100 тысяч рублей (которые в ту пору по официальному курсу были почти равны доллару!) на благотворительность и милосердие.
ЗВЕЗДЫ ЭСТРАДЫ — ЗВЕЗДАМ ФУТБОЛА!
Буквально за несколько дней до начала торжеств Блохин опустил меня на грешную землю своим вопросом: "Дэви Аркадьевич, все прекрасно, Киев шумит, а какова наша с вами доля?". — "Вы о чем?" — не понял я. "Каков наш процент заработка?". — "Я об этом не думал, — говорю ему. — Закончим праздник, подсчитаем расходы и доходы, определим разницу и тогда будем, видимо, делить, кто сколько заработал". — "Мне жаль вашу семью, — не без сарказма усмехнулся Олег. — Подписывать контракт надо до того, как вышел на поле! А когда судья свистнет окончание игры, все разбегутся".
Думаю, Блохин был прав, даже накануне торжественных проводов не забывая о своем статусе профессионала, у которого все должно быть четко прописано заранее. Мне срочно пришлось созвать партнеров, которые со скрипом, но все-таки согласились подписать договор, согласно которому Блохину причиталась одна тысяча долларов (как и каждому иностранцу, участвовавшему в прощальном матче в составе сборной звезд мира).
...Трехдневный праздник в честь прощального матча-бенефиса открылся 27 июня 1989 года в Киевском Дворце спорта. Сцена в тот вечер напоминала эдакую дворцовую гостиную с шикарными люстрами, корзинами и гирляндами цветов, бело-голубым (динамовским!) занавесом. Сюда-то я и замышлял в самом начале торжества под фонограмму Людмилы Гурченко ("Команда молодости нашей") пригласить Олега Блохина и всех его партнеров по составам "Динамо"-75 и "Динамо"-86...
Вечером накануне бенефиса позвонил Лобановский: "Дэви, придется вносить коррективы в ваш сценарий. Никого из ребят не будет. Они не хотят, а заставить их я не могу". — "А вы сами?". — "Буду обязательно". — "Спасибо, Васильич, это главное!".
Впрочем, новость не была для меня особым сюрпризом. Жены иных футболистов — большие "хранители" секретов команды — успели шепнуть ее своим знакомым, те — своим. Звонившие мне в те дни в поисках "лишних билетов" рассказали, что звездные партнеры Блохина решили торжество во дворце бойкотировать: дескать, он король, а мы кто!? "Бог им судья", — думал я. И поверьте, ни с кем из них за 20 минувших лет эту тему ни разу не затрагивал.
Между прочим, в дни проводов Блохина Васильич огорчил меня еще одним звонком: накануне встречи с болельщиками во Дворце культуры "Украина", где замышлялся откровенный разговор о футболе и, естественно, жизни. В афишах значилось, что на сцене в этот вечер будут Валерий Лобановский и Олег Блохин, а ваш покорный слуга — в роли ведущего. Но, позвонив заранее, Васильич предупредил, что улетает с командой в Алма-Ату ("Так решило руководство..."). Впрочем, вернемся мысленно во Дворец спорта.
...Не описать словами той теплоты и душевности, которые дарили в тот вечер Блохину (и, естественно, счастливчикам, которым удалось попасть во Дворец спорта!) Иосиф Кобзон и Лев Лещенко, Геннадий Хазанов и Александр Малинин, Софико Чиаурели и Котэ Махарадзе, Тамара Гвердцители, победитель Всесоюзного КВН-87 — "Клуб одесских джентльменов" и многие-многие другие. И это был не дежурный набор "номеров", а эксклюзив для Олега и поклонников его блистательной игры! Недели за три до бенефиса я даже съездил в родную Одессу, чтобы встретиться со своими давними друзьями "джентльменами" Валерием Хаитом, Олегом Филимоновым и Яном Левинзоном, запустил им "жучка" в уши...
"ДАЖЕ В ГОДЫ ЗАСТОЯ ОН ОТКРЫТО ГОВОРИЛ, ЧТО ДУМАЛ"
В тот вечер "Клуб одесских джентльменов" провел специальное заседание по случаю торжественного избрания в члены клуба Блохина Олега Владимировича — кандидата от Штайрского избирательного округа. После торжественного выхода джентльменов из Одессы сразу прозвучало: "И, как говорили на съезде народных депутатов, поскольку эта кандидатура ни у кого сомнения не вызывает, предлагаем ее обсудить!".
Еще несколько фрагментов этого выездного "заседания".
— Олег Блохин — вдохновитель и организатор всех побед "Форвертса".
— Ну, это объясняется просто, джентльмены: он у них там единственный коммунист в команде.
— Хватит о "Форвертсе", джентльмены! Олег Блохин всю жизнь играл в киевском "Динамо", а "Динамо" (Киев) — это целая эпоха в нашем футболе!
— В таком случае получается, сэр, что Олег Блохин — это ум, честь и совесть нашей эпохи!?
— Да, джентльмены, как он играет! Как слушается его мяч!
— Ничего удивительного, сэр. Хотел бы я посмотреть, кто бы не послушался, если бы майор милиции замахнулся на него ногой!?
— А как он готовил гласность и перестройку?! Помните, джентльмены, еще в годы застоя он всегда на поле открыто говорил все, что думал...
В зале присутствовало множество людей, которым в большей или меньшей степени был обязан своим становлением Олег Блохин. И публика горячо аплодировала всякий раз, когда лучи прожектора высвечивали его родителей — Екатерину Захаровну и Владимира Ивановича, его тренеров на различных этапах жизни в клубе и сборной — Александра Леонидова, Александра Севидова, Никиту Симоняна, Константина Бескова, Валерия Лобановского, а также комментатора Николая Озерова и легендарного Льва Яшина, который приехал, несмотря на проблемы со здоровьем (напомню, что к тому времени великому вратарю уже ампутировали ногу).
Готовя праздник, я обращался ко многим знакомым композиторам и поэтам: мол, нам для финала бенефиса во Дворце спорта нужна песня. Предложений было три-четыре, но когда показали свою "Виват, король!" мои давние друзья Юрий Рыбчинский и Геннадий Татарченко, я сразу понял: это то, что надо.
...Финал бенефиса всегда вспоминаю с особым волнением. Олег держит на руках шестилетнюю Иришку, словно прикрываясь дочуркой, чтобы окружающие не видели его слез. Звезды искусства и спорта на сцене, рядом с Блохиным, а под сводами Дворца спорта под ритмичные овации зала звучит голос Тамары Гвердцители:
"Прощай, король! Прощай! Прощай, король!" — Тебе поют кругом. Как жаль, не вечен май, Не вечен гром — Аплодисментов гром. Печаль в глазах, печаль. А в сердце — боль. И каждый грустным стал. Прощай, король, прощай! Сегодня твой Последний бал!
На прощальный матч Блохина в Киеве, по официальным заявкам, жаждали попасть люди со всей страны и из-за рубежа — полтора миллиона желающих! Для любителей статистики приведу протокольную запись этой игры:
Сборная СССР — сборная звезд мира. 3:3 (1:1)
Киев. Республиканский стадион. 28 июня. Ясно. 27 градусов. 100 тысяч зрителей.
Судьи А. Спирин, С. Хусаинов, А. Попов (все — СССР).
Сборная СССР: Чанов (Черчесов, 46), Бессонов (Родионов, 46), Балтача, Горлукович, (Оганесян, 75), Чивадзе (Баль, 46), Лужный (Яремчук, 46), Алейников (Литовченко, 46), Черенков (О. Кузнецов, 46), Бородюк, Ю. Савичев (Протасов, 46), Блохин (Беланов, 46).
Сборная звезд: Пфафф (Бельгия), Джентиле (Италия), Кирарте (Мексика), Спасич (Югославия) (Штилике, 69), Штилике (ФРГ), (Ферстер, ФРГ, 46), Казало (Югославия), Антониони (Италия), (Дирсеу, Бразилия, 46), Брайтнер (ФРГ), Рошто (Франция) (Охана, Израиль, 46), Детари (Венгрия), Савичевич (Югославия), (Блохин, 46).
Голы: Бородюк (19), Савичевич (20), Беланов (51, с пенальти), Дирсеу (56), Блохин (90, с пенальти), Балтача (90).
Блохин выходил на поле дважды и оба раза с повязкой капитана. И дважды под номером "11" на футболке. Правда, в протоколе не отражен один любопытный момент: в разгар второго тайма все увидели, как Олег, надев вратарский свитер и перчатки гораздого на выдумки Пфаффа, встал в ворота сборной мира, а известный бельгийский голкипер в футболке Блохина пошел в нападение...
На роль комментатора мы пригласили мастера эфира и великолепного актера Котэ Махарадзе, потому что так хотелось Олегу. "Сегодня наших и чужих нет, — говорил миллионам телезрителей Котэ Махарадзе, когда матч подходил к концу. — И гостей нет. Все сегодня чествуют Олега Блохина. Это главная цель, главная задача, главный сюжет и главный подтекст сегодняшнего матча".
...Когда Олег в составе сборной звезд мира забил гол и направился к центру поля, на табло шла 90-я минута матча. Я подвел Иришу Блохину к кромке поля, показал ей, где папа, и сказал: "Быстро, Иришка, беги к папе, хватай его за руку и уводи с поля!". Все произошло так быстро, что Олег, похоже, не успел сообразить, что произошло, но, повинуясь дочурке, держа ее за руку, медленно потрусил с поля...
