Бобер в Аркадии, или Как великий человек Черноморец тренировал
55 лет назад в истории футбольного клуба "Черноморец" произошло событие, основательно встряхнувшее приморский город. Главным тренером команды был назначен человек, для которого даже слово "легендарный" казалось мелковатым. Это был Всеволод Бобров...
К 1963 Бобров занимал совершенно исключительное место в истории советского спорта. В хоккее рядом с ним поставить было и вовсе некого - до появления Харламова рассуждать об этом вообще не стоило. В футболе фигуры такого же масштаба имелись. Но совокупность достоинств Боброва, его успешность во всех видах спорта, где он соревновался, делала его фигурой совершенно исключительной. К тому же, считалось, что он и по рождению отмечен какими-то высшими силами. Примеров невероятного везения Боброва имелось множество, а самым главным был случай, когда он не полетел со своей хоккейной командой ВВС на очередной матч в январе 1950. Команда разбилась, Бобров - соответственно, нет.
А что собой представлял тогда "Черноморец"? Да ничего особенного. С той высоты, которую, по идее, занимал Бобров - и вообще ничего. Команда из города с уникальными футбольными традициями (все знали, что Одесса была в 1913 чемпионом Российской империи) - но в послевоенное время ни разу в высшем футбольном дивизионе она не появлялась. Впрочем, тут был нюанс. В 1961 "Черноморец" выиграл турнир среди украинских команд класса "Б", что давало ему право на автоматическое повышение. Но республиканское руководство рассудило иначе. Худшей украинской командой класса "А" стал в том году "Шахтер". И хотя место донецкая команда в лиге заняла не смертельно низкое (12-е из 22), но, по положению о соревнованиях, предусматривалась республиканская ротация. Ниже "Шахтера" украинских команд в классе "А" "не стояло". Значит, "горняки" должны были уступить место "морякам". Но ведь "горняки" в том сезоне выиграли Кубок СССР! Негоже было опускать такую команду в болото класса "Б", рассудило республиканское руководство - и оставило в этом болоте "Черноорец". А чтобы не сильно плакали - наградило каждого игрока команды за звание чемпиона УСССР... дамскими часами!
Тренером одесситов в те годы был Анатолий Зубрицкий, которого в городе до сих пор вспоминают с подчеркнутым уважением. За мудрость, порядочность, за светлую голову. Может, не хватало ему умения "закрутить гайки" - но таков был его стиль. Он предпочитал доверять игрокам - и даже когда они его подводили, не ставил сразу на них крест. И команда с ним прогрессировала, достигнув своего пика в том самом 1961.
А в следующем сезоне наступил спад. Как вспоминал сам Зубрицкий: "После триумфального 1961 года футболисты в команде стали уже не те — сказались восхваления, почести и вытекавшие из них застолья, да еще группа игроков утратила желание переходить в высший класс. Во-вторых, наши главные конкуренты опять представляли большой промышленный город, на этот раз — Луганск. Тамошний первый секретарь обкома партии — Шевченко — всеми силами "пробивал" своей команде высшую лигу. Вопрос о победителе решался не на футбольных полях, а, скорее всего, в ЦК. Мы были обречены заранее. Судьи фальшивили безбожно".
На этом фоне и появился в Одессе Всеволод Бобров. К тому времени Зубрицкого в команде уже не было. О причинах его ухода можно говорить долго, а поводом стал случай с его квартирой. Все четыре года своей работы главным тренером он жил в гостинице. Наконец, Черноморское морское пароходство выделило ему квартиру в хорошем районе. Он уже собрался переезжать, как вдруг оказалось, что эту квартиру передали секретарю парткома ЧМП. Зубрицкого успокаивали, обещали подыскать что-то в новостройках. Но он уже устал ждать. И покинул родную Одессу почти на 10 лет...
Непрактичность Зубрицкого, его неумение сражаться за житейские блага - как свои, так и своих игроков - были общеизвестны. Новый тренер в этом смысле представлял собой нечто совершенно другое. Вот только одна история, иллюстрирующая это. Ее как-то рассказал один из игроков той команды Леонид Чеботарев: "Я жил в коммунальной квартире, и когда я обратился к Зубрицкому по поводу улучшения моих жилищных условий (я был уже женат), то он ответил, что я при переходе в "Черноморец" этого вопрос не обговаривал. Когда в "Черноморец" пришел Бобров и узнав, что став чемпионом Украины, я проживаю в коммуналке, он на второй день пошел в пароходство. Через несколько недель я получил ордер на квартиру в новом доме на Сегедской улице".
Да, имя Боброва в Одессе открывало любые двери, решало любые вопросы и, казалось, могло даже отменить приливы и отливы Черного моря. Между тем, надежды одесских футбольных чиновников на то, что он сделает из "Черноморца" великий клуб, оказались чрезмерно оптимистичными. Как футбольный тренер, Бобров из себя мало что представлял. Самостоятельной тренерской работы у него еще не было. 3 года (1958-60) он работал вторым тренером в ЦСКА, ассистируя великому Борису Аркадьеву и его сменщику Григорию Панаичеву. Высот та команда не достигла. В общем, "Черноморец" в лице Боброва получал "кота в мешке", как ни странно это могло прозвучать в применении к такой личности.
Бобров имел свои идеи по поводу строительства команды. Он правильно понял, что разболтанный коллектив нуждается в эмоциональной встряске, и привлек группу игроков со стороны - чтобы освежить состав и показать главным гулякам, что им есть замена. Кто-то понял намек правильно, кто-то нет. Например, жернова бобровской кадровой политики перемололи идола одесских болельщиков Константина Фурса. Это был изумительно техничный нападающий, с резким средним рывком и феноменально мощным при его 164-сантиметровом росте ударом. Фурс не единожды становился лучшим бомбардиром "Черноморца", забивал по 17-18 голов за сезон. Но в маленьких и больших радостях себе не отказывал. Зубрицкий прощал ему пристрастие к бутылке. Бобров прощать не стал. В итоге, Фурс сыграл при нем всего 7 матчей - и "слился". На этом его футбольная карьера была завершена, и жизнь стремительно пошла под откос.
Из тех, кто пришел в "Черноморец" с новым тренером, выделялся Борис Разинский - фигура общесоюзной известности и весьма нешаблонный футболист. Ему было уже 30 лет (почти приговор, по меркам тех лет), но тренер понимал, что делает. Для Разинского Бобров был кумиром, он мечтал с ним играть, а если не получилось - то хотя бы поработать под его руководством. Этот энтузиазм принес результат. За сезон 1963 Разинский вышел на поле 23 раза. Причем играл в двух амплуа - своем основном вратарском (17 матчей, 14 пропущенных голов) и... нападающего (6 матчей, 3 забитых гола). Такие фортели он выкидывал и в ЦСКА - главной команде своей карьеры. Вратарь-нападающий - это было шоу, на которое одесский болельщик шел специально.
Но вообще, бобровский "Черноморец" не слишком-то поражал результатами. В 34 играх класса "Б" - 13 побед, 13 ничьих, 8 поражений, 39 мячей забито и 31 пропущен, в итоге - лишь 6-е место. В Кубке СССР - вылет после первой же игры. Революции не получилось, и великий человек в Одессе не задержался, хоть ему и создали там, судя по всему, исключительные материальные условия (а о его квартире тогдашний защитник "моряков" Алексей Солодкий вспоминает не иначе, как о "роскошном доме в Аркадии").
Еще весной на Боброва начали давить из Москвы - там освободился тренерский пост в хоккейном "Спартаке". Возглавлял переговоры Николай Дымков, заведующий отделом ЦК КПСС по спорту и страстный спартаковский болельщик. К осени все сложилось. Конечно, Боброву хотелось вернуться в Москву - тем боле, что курортный сезон в Одессе уже закончился. Наверное, имело значение и то, что в качестве тренера "Спартака" ему предстояло противостоять ЦСКА во главе с Анатолием Тарасовым (которого Бобров терпеть не мог). Да и вообще, говорят, хоккей он любил больше, чем футбол.
В общем, Бобров навсегда покинул украинские просторы. А "Черноморец" в высший дивизион выводили уже другие люди. И вывели год спустя.
Обсудить новость можно на страничке terrikon.com в Facebook https://www.facebook.com/terrikon
Федор Ларин, специально для "Террикона"
