Михайличенко: "В России меня правильно поняли и больше не звонили"
В летописи ярких побед отечественного футбола 1988 год пока остается последним. Именно тогда сборная СССР, чьей правопреемницей является национальная команда России, завоевала и олимпийское "золото" в Сеуле, и "серебро" чемпионата Европы в Германии. Лидером команд Анатолия Бышовца и Валерия Лобановского был полузащитник киевского "Динамо" Алексей Михайличенко. По итогам 1988 года он был признан лучшим игроком СССР по версии еженедельника "Футбол". Позже, завершив карьеру, Алексей Михайличенко заявил о себе и на тренерской стезе – возглавлял киевское "Динамо" и сборную Украины.
В интервью еженедельнику "Футбол" Михайличенко вспомнил о своей богатой спортивной карьере, а также признался, почему так и не сыграл за сборную России.
ЛОБАНОВСКИЙ, КОМСОРГ И ФИНАЛ ЕВРО
Мы встретились с Михайличенко в одном из киевских ресторанов. Разместились за столиком на открытой террасе. Солнечную майскую погоду омрачали два обстоятельства – сильный ветер (один из порывов сорвал со стола листочки с подготовленными вопросами, вынудив тренера проявить завидную реакцию, ловя бумажные листы на ветру) и, главное, дата нашей встречи – в этот день футбольные люди Киева скорбели в честь восьмой годовщины со дня смерти Валерия Лобановского. Поэтому первый вопрос напрашивался сам собой.
- Алексей Александрович, какие ассоциации возникают у вас при упоминании фамилии Лобановский?
- Мне трудно найти слова, чтобы лаконично описать свои чувства к нему. Не только как к тренеру, но и как к человеку. У него была масса крылатых фраз – он много читал, очень многим интересовался. Когда я заходил к нему в кабинет, на столе у него лежали книги самой разной направленности – от Карнеги до русских пословиц и поговорок. Он был человеком с хорошим чувством юмора. Помню, собеседник с ним спорил и в качестве аргумента привел поговорку "все течет, все меняется". Лобановский повернулся к нему и медленно ответил: "Ничего не течет, ничего не меняется". Наверное, в тот момент он думал, что человек в душе всегда должен оставаться порядочным и нести ответственность за все свои поступки. Он был человеком слова – об этом знали все. И даже больше – иногда он не обещал, но делал.
- Неоднократно говорили о любви Лобановского к приметам. Дескать, он всегда хотел иметь в команде хоть одного рыжего. Вам повезло с цветом волос?
- Но я ведь не рыжий! Да, светловолосый, но не рыжий. Хотя меня уже столько раз про это спрашивали, что я махнул рукой. Бог с ним, буду рыжим.
- Но ведь вы не станете отрицать, что с определенного момента стали любимчиком Лобановского?
- Были ребята, к которым Валерий Васильевич, на мой взгляд, более тепло относился. Чаще же всего Лобановский вспоминал про Бережного. Так получилось, что Александр очень рано закончил с футболом, хотя был потрясающе талантливым. Валерий Васильевич опекал его и после того, как Бережной закончил карьеру.
- Предсезонную подготовку у Лобановского вспоминаете без дрожи?
- Точно без содрогания. Да, действительно, приходилось делать монотонною тяжелую работу - и беговую, и прыжковую. Была гимнастика – на скорости, с акробатическими прыжками. У некоторых ребят от таких нагрузок кружилась голова. Зато, когда заканчивались сборы, мы удовлетворенно говорили, что год прошел. Потому что после этого уже было легко – только игры, игры, игры.
- Условия для тренировок тогда значительно отличались от теперешних.
- Да, работали в любую погоду – под мокрым снегом и дождем. У каждого было по два костюма, которые не успевали высыхать.
- Помните эпизод с вашим "откомандированием" из киевского "Динамо" в расположение московских одноклубников? Почему воспротивились переезду в столицу СССР?
- История случилась в 1986 году, когда накануне чемпионата мира в Мексике в лагерь сборной СССР вместе с Лобановским уехала вся основа киевского "Динамо". Центральный совет этого общества решил перевести меня в московское "Динамо" в приказном порядке. Им даже как-то удалось договориться по этому поводу с Валерием Васильевичем – я своими глазами видел завизированный тренером документ, где рукой Лобановского было написано "отпускаю до конца сезона". Но я воспринял все это в штыки. Сказал, дескать, я не вещь, чтобы меня куда-то отдавали без моего ведома. Если я не нужен киевскому "Динамо", то сам найду себе другую команду. В итоге отказал москвичам, хотя мне предлагали очень хорошие условия: трехкомнатную квартиру, машину, неплохую по тем меркам зарплату с различными доплатами.
- Олег Блохин дослужился в "Динамо" до майора. А в каком звании вы покидали Киев? Военную форму хотя бы раз приходилось надевать?
- Я под это не подписывался. Уже тогда понимал, что звание – это небольшая доплата, но большая кабала. Военную форму даже не носил. В части пробыл три дня, после чего был откомандирован на место службы в киевское "Динамо". То поколение команды до меня было почти сплошь офицерами. А уже в наши времена ребята к воинским званиям особо не стремились – помню, что от этой чести кроме меня отказались Заваров, Кузнецов и Чанов.
- Идеологическая подоплека была в "Динамо"? В советские времена на заводах устраивали идеологическую обработку людей. Как было в этом плане в "Динамо"?
- Комсоргом команды был я. Но мои обязанности ограничивались сбором комсомольских взносов.
- По три копейки собирали?
- По-моему, с учащихся собирали по две копейки. А с тех, кто работал, полагался какой-то процент от зарплаты. У футболистов киевского "Динамо" выходило что-то около 25 рублей в месяц. Мне нужно было собрать деньги и отнести их комсоргу центрального совета украинского общества "Динамо".
- Все партнеры по команде сдавали комсомольские членские взносы в срок?
- Иногда я не мог собрать нужную сумму, чтобы сдать комсоргу центрального совета, – приходилось докладывать свои.
- В "Динамо" комсорга назначал Лобановский?
- Нет, выбирали на общем собрании. Меня, как я понял, "сплавили" – никто не хотел быть комсоргом. Думаю, это был заговор – у меня желание идти по этой линии напрочь отсутствовало. До меня эту выборную должность занимал, по-моему, Вадим Евтушенко.
- Почему не стали коммунистом?
- Предложения вступить в партию получал регулярно. Но мой ответ был неизменным - говорил, что я пока не готов к такому серьезному шагу.
- Ставшие известными футболистами игроки дубля "Динамо" конца 1980-х говорили, что дедовщина в "Динамо" начиналась с Михайличенко. Действительно любили "напихать" молодым?
- Такого быть не может. Дедовщины как таковой в "Динамо" практически не было. Когда я пришел в дубль команды, нас поддерживали Демьяненко, Бессонов, Журавлев, Каплун. У меня всегда были дружеские отношения с младшими ребятами. Требовать в игре и "пихать" – разные вещи. Не припомню, чтобы я отличался какой-то требовательностью на поле в отношении более молодых партнеров. Это не в моем характере.
- В 1988 году вы стали лучшим игроком СССР по версии еженедельника "Футбол". Как относились тогда к такому признанию?
- 1988 год стал для меня действительно феерическим – столько эмоций и впечатлений. А когда в конце года узнал, что выбор еженедельника "Футбол" пал на меня, обрадовался еще больше, потому что в то время в чемпионате СССР выступало много выдающихся мастеров.
- Если бы еще не поражение от Голландии в финале Евро, 1988-й можно было бы считать идеальным. С Гуллитом или ван Бастеном никогда не вспоминали перипетии того злополучного для сборной СССР финала?
- С Гуллитом мы общались, когда Рууд работал в "Челси", - мой дом находится недалеко от базы клуба. Тогда за "Челси" выступал Дима Харин, и я иногда приезжал к ним на базу. Беседовали с Гуллитом, но до воспоминаний о наших противостояниях на чемпионате Европы дело не доходило. Мне не хотелось об этом вспоминать, у Гуллита тоже хватало других тем для разговора…
ОТ ИТАЛИИ ДО ШОТЛАНДИИ
В 1990 году у Михайличенко начался новый этап клубной карьеры – итальянская "Сампдория" заплатила за трансфер полузащитника киевского "Динамо" 4,8 млн долларов. Уже в своем дебютном сезоне Алексей выиграл чемпионат Италии. Впрочем, украинцу так и не удалось стать лидером команды в Генуе.
- Когда "Металлист" в прошлом году встречался с "Сампдорией" в рамках 1/16 финала тогда еще Кубка УЕФА, вы прилетали в Геную. Вас туда пригласили или просто решили просмотреть игроков "Металлиста"?
- Я решил совместить полезное с приятным. Просмотреть кандидатов в сборную Украины, еще раз побывать в Генуе и посмотреть на нынешний состав "Сампдории".
- Какие ошибки допустили, перебравшись двадцать лет назад из-за "железного занавеса" в "загнивающий капитализм"?
- Мне пришлось перестраиваться и жить совершенно по другим правилам. Переезд подразумевал не только смену футболки команды, но и смену образа жизни. Я ведь в СССР играл только в одной команде. И выступал под руководством двух тренеров: Валерия Лобановского – в "Динамо" и национальной сборной, Анатолия Бышовца - в олимпийской сборной СССР. К тому же у него я тренировался с десяти лет. А с переездом в Геную пришлось поменять все. Там были другие взгляды и традиции. Наверняка были какие-то ошибки, но сейчас за давностью лет всего не упомнишь.
- "Сампдория" была не готова дать вам время на перестройку?
- Когда человека покупают за 4,8 млн долларов (это официальные данные, но, думаю, на самом деле цифра была выше), то на него рассчитывают сразу. У меня же не все получалось. Было тяжело сходу перейти на систему "осень-весна", потому что до этого на протяжении десяти сезонов в декабре мой организм отдыхал. Это было уже предопределено физиологически. В Италии же в это время был разгар сезона.
- С сыном украинского солдата Пьетром Верховодом вы в "Сампдории" быстро нашли общий язык? Он вообще не говорил на русском или украинском языках?
- Я слышал, что у Пьетра славянские корни, но так глубоко в его жизненную историю не вникал. Думаю, что к моменту моего приезда в Геную в Верховоде ничего нашего не осталось, кроме, возможно, фамилии.
- В "Сампдории" после "Динамо" на тренировках отдыхали?
- Интенсивность тренировок поменьше, но подход был похожим - тоже много тактических упражнений. А вот в Шотландии я был приятно удивлен тренировочным процессом – там просто нельзя назвать какое-то нелюбимое упражнение, потому что мы собирались, разминались и играли в "дыр-дыр". На этом вся работа заканчивалась.
- Вы говорили, что в "Рейнджерс" вам предложили хороший контракт. То есть вы могли остаться в Генуе? Или там все было предрешено на уровне клубов?
- Мы обоюдно пришли к такому решению. Руководство "Сампдории" дало понять, что я не совсем подхожу под их стиль игры. А я был уже не в том возрасте, чтобы кому-то что-то доказывать. С другой стороны, от "Глазго Рейнджерс" поступило выгодное во всех смыслах предложение: предложили подписать контракт на четыре года, финансовые условия были на порядок лучше, чем в "Сампдории". К тому же шотландцы выплатили итальянцам за мой трансфер 2,2 млн фунтов стерлингов. В том переходе мне понравился и подход генуэзцев – они сделали все, чтобы мои права не были ущемлены, реально беспокоились о том, чтобы я не потерял в зарплате. Так что в моем переходе была только одна сложность – шотландцы долго не могли найти деньги, чтобы выкупить у "Сампдории" мой трансфер. Но в итоге деньги были найдены, и я начал свои выступления в чемпионате Шотландии.
- В Глазго у вас получилось лучше, чем в Генуе?
- Считаю, что два первых сезона в "Рейнджерс" однозначно могу занести себе в актив. Они прошли на одном дыхании. После первого сезона я был признан игроком года. В третьем сезоне начались проблемы со здоровьем - мне сделали одну операцию, затем другую. В четвертом вышел на поле семь раз. Но, как ни странно, после окончания контракта Уолтер Смит предложил мне остаться в "Рейнджерс" еще не сезон. Хотя к тому времени уже были куплены Пол Гаскойн, Брайан Лаудруп, Олег Саленко. Я остался на пятый год, который провел уже фактически в роли дядьки-наставника – передавал свой опыт молодежи.
- Вам не предлагали остаться работать в структуре "Глазго Рейнджерс"?
- Сделали предложение работать в клубной школе "Рейнджерс". А когда я стал тренером "Динамо", "Рейнджерс" хотел организовать поездку в Киев для своих тренеров – понаблюдать, как проходит тренировочный процесс в "Динамо". Жаль, что не сложилось из-за разницы в календарях наших чемпионатов.
- Долго раздумывали над тем, оставаться в Глазго или возвращаться в Киев?
- Так вопрос даже не стоял. Я не настолько хорошо знал язык, чтобы работать в клубной школе "Рейнджерс", поэтому вернулся в Украину. Было очень много предложений заняться бизнесом. Но я сразу их отмел – сказал, что не буду заниматься тем, в чем не разбираюсь.
- В Киеве под ваше имя давали деньги?
- Скорее, наоборот. Я все-таки из Шотландии вернулся с деньгами. Год просто отдыхал – до того момента, пока в Киев не вернулся с Ближнего Востока Валерий Васильевич. Лобановский предложил мне работать в своем тренерском штабе. Я конечно же согласился – для меня это было удачей.
ОТКАЗ СБОРНОЙ РОССИИ
Одна мечта Михайличенко во время игровой карьеры все-таки не была реализована – Алексей так и не сыграл на чемпионате мира. В Мексику в 1986-м он не вызывался в сборную, а накануне ЧМ-1990 травмировался в контрольном поединке. К отбору чемпионата мира-1994 сборная Украины не была допущена. Правда, у Михайличенко все же был шанс сыграть в США: в составе сборной России вместе с другими уроженцами Украины - Виктором Онопко, Юрием Никифоровым, Ильей Цымбаларем и Владиславом Тернавским.
- Алексей, у вас были разговоры с представителями российской сборной?
- Конечно, были. В принципе, я ничего из ряда вон выходящего в этом не видел. Привык к тому, что мы были одной страной. Многие родившиеся в Украине футболисты играли в Москве и чувствовали себя там, как дома. Более того, многие там женились, полюбили город и остались жить после завершения карьеры.
- Почему же мы так и не увидели вас в форме сборной России?
- Потому что я весь свой советский этап карьеры отыграл за киевское "Динамо". Я родился в Киеве и считаю его родиной. Свою точку зрения я четко объяснил, когда раздался первый звонок из России на тему смены гражданства. Меня правильно поняли и больше не звонили.
- Чемпионат мира пока что остался для вас несбыточной мечтой и как для игрока, и как для тренера. Но ведь еще не вечер?
- Очень надеюсь. По чемпионатам мира меня действительно словно какой-то рок преследует. Получил травму за несколько недель до ЧМ-1990 в Италии. Сейчас уже в роли тренера нужно было сделать один шаг. Даже не шаг, а полшага. Первые полшага мы сделали в Афинах, сыграв с Грецией - 0:0. Но не получилось. Это футбол. Здесь нужно все детально проанализировать. После ответного матча с греками мне было очень тяжело психологически. Я несколько месяцев вообще не мог смотреть футбол. Не мог читать и слышать о нем. Но сейчас я понимаю, что мне нужно идти дальше.
- Из поражения сделали для себя выводы?
- Проделал всесторонний анализ. Посмотрел на случившееся не только своими глазами, но и на себя - чужими. Думаю, что этот негативный опыт будет очень важен для моей дальнейшей работы.
- Вы уже почти полгода находитесь в творческом отпуске. Нет опасений, что он может затянуться, как у одного из ваших предшественников на посту сборной Украины - Леонида Буряка, который уже много лет сидит без работы?
- От этого никто не застрахован. Я хотел бы продолжить свою тренерскую карьеру. Получится или нет, жизнь покажет.
Александр Подлубный
