Семен Альтман: "На кладбище в Одессе лежит целая команда футболистов моего поколения с запасными"

Семен Иосифович Альтман — коренной киевлянин в пятом колене. В Киеве он прожил до 18 лет, играя на позиции вратаря за юношеские сборные вместе с Анатолием Бышовцем и Владимиром Мунтяном... Но Семен Иосифович считает себя и настоящим одесситом, поскольку провел в «Черноморце» лучшие футбольные и отчасти тренерские годы, прилепившись к «жемчужине у моря» душой и сердцем. Здесь теперь живет его семья — жена, дочь, сын и трое внуков.

В 2003 году Семен Альтман стал одним из тренеров сборной Украины, которая в 2006 году на чемпионате мира в Германии добилась наивысшего успеха в своей истории — вошла в восьмерку лучших в мире. Награжден орденом «За заслуги» III степени, почетным знаком «За заслуги перед Одессой». Заслуженный работник физической культуры и спорта Украины. Окончил в Одессе инженерно-строительный институт и педагогический институт имени Ушинского. Ныне председатель Комитета национальных сборных Федерации футбола Украины и один из тренеров первой сборной.

Семен Альтман — тонкий мыслитель и мэтр не только футбольных наук, но и жизненных. Его основательность, скрупулезность, благородство, достоинство отмечали многие, в том числе и Виктор Прокопенко, у которого Альтман был помощником в «Черноморце».

«НЕ НАДО «ПИЛИТЬ ОПИЛКИ»

— Семен Иосифович, вы родились еще при Сталине. То время как-то повлияло на вас?
— Я родом из Чугуева Харьковской области. Отец мой был офицером Советской Армии, работал начальником физподготовки Суворовского училища, которое в этом городе было организовано в годы войны. В 47-м Сталин распорядился перенести Суворовское училище в Киев, вместе с ним и мы переехали... Что запомнилось? Смерть Сталина, когда вся страна плакала. Мне было всего шесть лет, но я отчетливо помню то ощущение трагедии.

— И вы плакали?
— Конечно. Вся наша старшая группа детского сада ревела. Все скорбели! Мы ж были малые дети, и нас воспитывали в духе того времени. Позже, когда я изучал, раскладывал все моменты, связанные с социальной сущностью человека, то узнал, что в нем внушаемость и воспитуемость доминирует больше всего.

— Когда стали мыслить самостоятельно?
— Со временем некоторые вещи я начал понимать по-другому. Например, основы научного дарвинизма, которые мы изучали в школе, другие моменты, связанные с человеческой сущностью. Но я в основном был зациклен на спорте.

Мы жили в городке Суворовского училища, я рос среди спортивных площадок и манежей, где проходили соревнования по всем видам спорта. Хорошо помню выступления выдающихся спортсменов — гимнасток Латыниной, Астаховой, боксеров Попенченко, Сивкова, Григорьева, баскетболистов Гладуна, Вальтина, Баглея... Я увлекался многими видами спорта.

— Но, в конце концов, выделили для себя футбол?
— Во дворе я всегда играл со старшими мальчишками. Тянуло в поле, но они ставили меня в ворота, и у меня неплохо получалось. В 10 лет старший брат повел меня в футбольную школу гороно, где я сразу был определен вратарем.

— Чем-то удивили тренеров? Прыгучестью? Ростом?
— Не могу сказать, что я обладал особыми данными. Я был маленького роста, вытянулся только в старших классах.

— Кто был вашим кумиром?
— Олег Александрович Макаров. Я даже подражал ему, играл, как и он, в зеленом свитере. Ну, свитер — это громко сказано: была простая зеленая футболка, шерстяная или хлопчатобумажная. И для меня самой большой похвалой, особенно когда «Черноморец» играл в Киеве, было услышать: «Давай, Макаров!».

Занимаясь с 57-го, я регулярно посещал матчи киевского «Динамо». Нам выдавали билеты. До 61-го года они стоили два рубля, потом — 20 копеек. Мы занимали 28-ю и 30-ю трибуны у Бессарабских ворот. С этой точки наблюдали все перипетии игр.

Помню, как играл еще молодой Эдуард Стрельцов — до заключения. А спустя годы я играл против него за «Черноморец». Выдающийся футболист! Когда мы проводили матч с «Торпедо» в Лужниках, он выдал потрясающий пас пяткой Владимиру Михайлову, тот вышел один на один со мной и переиграл меня. 68-й год. Мы тогда уступили 0:2. А в Одессе счет был — 2:2. Он забил в обеих играх.

Молодых нападающих Михаила Гершковича и Владимира Щербакова Стрельцов учил: «Играйте в пас! Мяч быстрее бежит, чем вы за ним». В таком духе — доступно. Пользовался большущим уважением.

Удержать Стрельцова, предугадать его действия, в какой угол он пробьет, нельзя было. Бил он четко! Потом уже, как тренер, я изучал тактику ударов по цели, по воротам и вспоминал Эдуарда Стрельцова, Анатолия Бышовца, Олега Блохина, Леонида Буряка, всех ребят, с которыми играл, и на их примере учил своих воспитанников.

— Вы разгадали секрет удара Стрельцова?
— Что значит — «разгадал»? Мне думается, что Стрельцов, еще будучи молодым игроком, опережал многих футболистов. Он думал как бы наперед. Это, наверное, от Бога. Я со временем пришел к выводу, что названные мной игроки обладали недюжинной интуицией. Как и Пеле, Марадона... Это футболисты на все времена. Они не затерялись бы и в наше время.

— Как трактуется по-вашему интуиция?
— Есть много определений. Одно из них: «Тонкое понимание, проникновение в самую суть». Вот другое: «Интуиция — способ, посредством которого наши душа и сердце общаются с нашим сознанием».

— Проще говоря, в человеке проявляется некая сила, которая зачастую сокрыта и бездействует?
— Безусловно. На курсах лицензирования, где я преподаю, постоянно говорю об этом ребятам. Объясняю моменты, которые пробуждают интуицию. Один из них — не зацикливаться на стереотипах. К примеру, перед успешной игрой я проделал определенный объем работы, все у меня было хорошо. И перед следующей игрой я постараюсь исполнить все точно так же. Даже утром встану с той же ноги, а это тоже стереотип, который уводит футболиста от основного действия.

Дальше — «не пилить опилки», то есть не переживать поражения снова и снова, быстро переключаться на другие дела. Еще — не зацикливаться на логике. Она хороша до поры до времени. Интуиция проявляется, когда логика заканчивается. И, наконец, самое главное — не пребывать в бездействии, все время работать, проявлять инициативу, овладевать знаниями. Не застревать надолго в мелких бытовых вопросах и проблемах, отсекать ненужные мысли и накручивания. Возвышать сознание и находить для этого время каждый день!

— Вы против Блохина играли?
— Один раз — за дубль. И он забил мне гол. Олег тогда начинал играть, но было видно сразу — растет выдающийся футболист со спортивным характером. Он уже был наделен футбольной интуицией, скоростью бега и мышления... И это давало ему огромное преимущество перед остальными.

«РАБОТАТЬ С БЛОХИНЫМ БЫЛО ЛЕГКО, ПРИЯТНО И УВЛЕКАТЕЛЬНО»

— Вы оказались с ним в одной связке, когда он пригласил вас в тренерский штаб сборной, которая готовилась к чемпионату мира в Германии...
— У нас много общего. Мы оба — киевляне, воспитывались в спортивных семьях, в спортивном окружении. Блохин — очень хороший человек. Я считаю, что он наделен отличными душевными качествами. Уважительно относится к коллегам, к футболистам, трепетно — к своим дочерям.

— Вы долго не соприкасались и вдруг получили от него приглашение войти в тренерский штаб сборной. Почему он выбрал вас?
— Мне сложно что-либо сказать. Когда он занял пост главного, у него не было опыта работы в Украине и со сборной. Таким опытом обладали Евгений Мефодиевич Кучеревский и я. Возможно, это одна из причин. С Блохиным мне было работать легко, интересно и увлекательно.

— «Игроки приезжали в сборную, как на праздник» — так вы однажды сказали. Как вам удалось объединить ребят?
— Это большая заслуга Олега Владимировича Блохина и Григория Михайловича Суркиса, президента ФФУ, который создал для нас все условия. К тому времени сборная представляла собой команду, в которой не все хотели играть. Нам пришлось убеждать Андрея Гусина, Владимира Езерского, что они нужны сборной.

К сожалению, мы так и не сумели убедить в этом Александра Горшкова и Александра Спивака. На тот момент они были игроками питерского «Зенита». Андрей Баль, один из наших тренеров, специально ездил к ним в Питер, вел с ними переговоры, но безуспешно.

— Вы были знакомы с позицией Блохина до того, как он сделал свое шокирующее заявление — пообещал вывести сборную на чемпионат мира с первого места в группе?
— Я знал, что для Блохина, как и для Бышовца, ничего, кроме первого места, не существует. Они оба очень амбициозны в этом плане. И психологи подтверждают, что это правильно: цели нужно ставить самые высокие! Только тогда совершенствуется человек. Блохин, видимо, чувствовал нутром, интуитивно, что такая задача выполнима.

— Было много сомневающихся?
— Скептиков хватало. А в команде шла смена поколений, мы привлекали новых футболистов. Но такие игроки из старой гвардии, как Андрей Шевченко, Александр Шовковский, Андрей Гусин, осознавали, что играть за сборную — высокая гражданская честь для любого спортсмена.

К успеху нашей сборной на чемпионате мира вел тернистый путь, усеянный и розами, и шипами. Но когда я видел, с каким удовольствием футболисты приезжают в сборную, душа моя радовалась, хотелось жить и работать. Может, у нас были не самые сильные футболисты, не самая зрелищная игра, зато у нас был такой дух, который принес нам результат. А со временем появилась и своя игра.

— Ваши общие впечатления от чемпионата мира?
— Если коротко, то на чемпионате я пережил моменты, ради которых стоит жить. Подобные чувства я испытал, когда сборная Кореи, которую возглавлял Бышовец, а я был его помощником, участвовала в Олимпийских играх в Атланте.

— Вас не обескуражило крупное поражение нашей сборной от испанцев — 0:4?
— Понимаете, иногда есть смысл проиграть. Потому что, как говорил первый шахматный чемпион мира Вильгельм Стейниц: «Поражения учат». Во-первых, мы уступили очень сильной команде. Во-вторых, я потом долго анализировал этот поединок. Испанцы нас заставили отказаться от нашей игры, которая принесла нам успех на предварительном этапе мирового первенства. Или мы сами от нее отказались — попали в сети испанцев!

Но через два года, наблюдая чемпионат Европы, я увидел, что русские наступили на те же грабли, что и мы. Они тоже увязли в испанских сетях и крупно проиграли. Сегодня испанский футбол вышел на передовое место в мире.

Надо отдать должное Олегу Блохину, Григорию Суркису, всем нашим ребятам: в тот момент мы оказались дружной семьей, которая пережила поражение с достоинством. Мы не стали заниматься самобичеванием. Отнеслись к происшедшему, как к несчастному случаю.

Учли наши ошибки и уже в следующей игре с Саудовской Аравией победили — 4:0. В четвертьфинале 0:3 уступили сборной Италии. Это была одна из наших лучших игр по содержанию, но не по результату. Они использовали все, что имели, а мы били то в штангу, то мимо. Вратарь Буффон творил чудеса. Италия стала чемпионом мира, проповедуя прагматичный, экономный футбол, рассчитанный на результат.

— Правда, что Андрей Шевченко привез на чемпионат мира мешок с лекарствами и двух итальянских массажистов...
— Ну, не мешок, а просто изрядное количество медикаментов, которые пригодились на чемпионате мира и после него. Его массажисты квалифицированно обслуживали всех ребят. И, чего греха таить, мне тоже пришлось прибегнуть к их помощи: от нервного перенапряжения прихватило спину, было сильнейшее обострение.

— В последующих отборочных играх чемпионата Европы сборная под руководством Олега Блохина выступила неудачно...
— Скажу вам откровенно: мы, весь тренерский состав, думали, что после чемпионата мира надо уходить, сделать паузу. Чтобы переосмыслить то, что произошло, подытожить все и с новыми силами приступить к дальнейшей работе в сборной или в каком-нибудь клубе.

Но Блохин по истечении времени принял решение еще на два года продлить контракт со сборной. Он рассматривал это как подготовку к последующим соревнованиям. Мы понимали, что в команду нужно вливать свежую кровь — игроков молодежной сборной, которая на тот момент стала вице-чемпионом Европы.

Вы знаете, что после успехов иногда наблюдаются спады, падения. А нам еще досталась группа с Италией, с Францией, с Шотландией. Увы, в нашем деле того, что хорошо сегодня, завтра недостаточно, а послезавтра — уже крайне мало. Я всегда так говорю.

У меня случился приступ панкреатита, болезнь выбила меня на пару месяцев из колеи. И я, как старший, не мог внушить своим младшим коллегам, что нам нужны какие-то новые методы. На старом багаже проскочить отборочный цикл не удалось: где-то мы недоработали, что-то недопоняли. Считаю, что все вместе виноваты. Хотя отношение Федерации футбола, президента, условия, которые они создали для сборной, были безукоризненные, на тот период команды Италии, Франции, Шотландии оказались выше нас. Это надо было признать и уже думать о будущем.

— И этот результат слегка подточил веру в Блохина...
— Нет, не подточил. Просто Олег Владимирович решил выйти на клубный уровень.

— Была версия, что он отказался от сборной, потому что перед ним была поставлена задача попасть на чемпионат мира в ЮАР, а он этого обещать не мог...
— Задачи Блохин всегда ставил, как я уже говорил, самые высокие. Это было чисто его решение. Ему предложили хороший контракт, в хорошем чемпионате, в хорошем клубе, которым на тот период был ФК «Москва». К сожалению, эта проба для нашего тренерского состава оказалась неудачной.

«КОГДА Я НАЧАЛ РАБОТАТЬ ТРЕНЕРОМ МОСКОВСКОГО «ДИНАМО», ИЗ ОДЕССЫ ПОШЛИ ЗВОНКИ: «ВАМ ЧТО, В МОСКВЕ СВОИХ ЕВРЕЕВ МАЛО?»

— Как вы, будучи уже тренером нынешней сборной, оцениваете ее экспериментальные игры?
— В сборной происходит смена поколений с прицелом на 2012 год. Перед нами стояла задача соблюсти преемственность.

Хочется сохранить тех футболистов, которые еще в состоянии принести пользу, — Шевченко, Тимощука, Шовковского... Они, на наш взгляд, могут помочь становлению новой команды, которая должна подойти к чемпионату Европы, как говорится, в добром здравии. Привлекали в сборную большую группу молодых футболистов — Евгения Коноплянку, Ярослава Ракицкого, Тараса Степаненко, Андрея Ярмоленко, Романа Зозулю, которые также были задействованы в молодежной сборной. Просматривали других кандидатов. И, как сказал Юрий Калитвинцев: «На сегодняшний день мы знаем, кто чего стоит».

— Вы более 25 лет связаны с клубом «Черноморец», но в советские времена к вам не совсем адекватно относилось руководство...
— Я о «пятой графе», которая, видать, мешала, говорить не хочу. Футбол — элита общества, ты вращаешься в высших кругах. Может, по этой причине волна антисемитизма меня сильно не коснулась. Я воспитывался в семье коммуниста, где эта тема не муссировалась и не обсуждалась.

Я стал ассистентом у Виктора Прокопенко в 82-м году, когда «Черноморец» занимал последнее место в чемпионате СССР. Благо в это время проходил чемпионат мира по футболу в Испании, и чемпионат страны был на месяц приостановлен.

У нас появилась возможность подготовиться, доукомплектоваться. Мы с честью вышли из этой ситуации, остались в высшей лиге. А через два года заняли четвертое место. Могли стать третьими, но в решающей для нас игре в тот самый момент, когда мяч уже влетал в ворота, судья засвистел, объявив об окончании матча. И днепропетровский «Днепр» опередил нас на одно очко.

Мы, как четвертая команда от Советского Союза (тогда дисквалифицировали английские клубы), стали участниками Кубка УЕФА. Прославились в игре с немецким «Бременом», победив по итогам двух встреч. Очень достойно сыграли с испанским «Реалом». Неприятно было лишь то, что мне, тренеру «Черноморца», не разрешили ездить ни в Германию, ни в Испанию.

Восемь лет я был «невыездной». Не пустили даже в Болгарию, где проходили сборы команды. Я готов был рвать и метать за свои права. Ходил в обком партии, меня посылали в Спорткомитет, оттуда возвращали снова в обком. Говорили недовольно Прокопенко: «Чего он тут ходит?». Сочиняли обо мне всякие небылицы.

Подозреваю, что в «конторе», то бишь в КГБ, лежал донос на меня. Потому что через несколько лет пришли новые молодые работники КГБ, вызвали меня и сказали: «Мы не будем обсуждать наших старших товарищей, но вы — чистый, честный человек и будете выезжать в разные страны».

А уже в 85-м я был кандидатом в члены КПСС. Хотел стать коммунистом и стал им, меня еще отец настраивал...

— Сейчас, небось, советскую власть костерите почем зря?
— Нет, никогда. Партийный билет не сжигал, ни в какую партию больше не вступал. Хотя был депутатом городского совета Одессы от Партии регионов, но я шел как беспартийный.

Когда предлагали меня назначить главным тренером «Черноморца», руководители областного спорткомитета возражали: «Да нет, он — мягкий». Но я нормальный человек и, когда надо, принимаю жесткие решения.

— Главным вы стали впервые в московском «Динамо». Как туда попали?
— Меня пригласил Анатолий Бышовец, он тогда возглавлял эту команду. А я всегда мечтал с ним работать. Он хоть и моложе меня лишь на два дня, но я всю жизнь брал с него пример, учился его лидерским качествам. Хотел быть похожим на него.

— Давно дружите?
— С 11 лет. Вместе играли в сборной Киева на Спартакиаде школьников, на всех украинских соревнованиях. Для того чтобы твердо стоять на ногах, чтобы окрепнуть, он занимался даже боксом.

Помню, меня только взяли в «Черноморец». Я отыграл за дубль. На следующий день — игра основных составов. И тут мне говорят: «Иди, тебя зовут Бышовец и Мунтян». Я вышел. Они ко мне подходят, обнялись: «Наконец-то! Мы рады, что ты тоже в высшей лиге!». Оглянулся — вся наша команда, включая старожилов, уважительно смотрит на наше общение через окно раздевалки. Меня, новичка, сразу признали. Он забил нам в этой игре три гола. (В 66-м году киевское «Динамо» стало чемпионом СССР, Анатолий Бышовец с 19 голами был третьим в списке бомбардиров. — Авт.).

Где бы мы ни пересекались с ним, всегда было теплое отношение с его стороны. В Киеве, в свободные минуты, он сразу меня куда-нибудь тащил. Помню, пошли в кинотеатр «Украина» на фильм «Гранатовый браслет». Если меня всегда в основном интересуют точные науки, аналитические дела, то он разбирается в литературе, в искусстве. Прекрасно играет в шахматы. Толя такой человек, у которого есть чему учиться.

Когда я начал работать в московском «Динамо», из Одессы полетели стрелы в мой адрес. Проявилась какая-то злая ревность: мол, «вам своих евреев в Москве мало, еще и одесский нужен?». Им, видите ли, хотелось видеть Альтмана на дне, а он пошел на повышение.

Я возглавил московское «Динамо», когда Бышовец ушел руководить сборной СССР. Мы завоевали бронзовые медали, но руководство клуба сделало все возможное, чтобы я ушел. На мое место взяли Валерия Газзаева.

Не прошло и дня, как из Одессы позвонил Виктор Прокопенко: «Сэм! — так он меня называл. — Возвращайся! Естественно, должность главного я тебе не могу предложить, потому что сам ее занимаю. А моим помощником, как мы работали с тобой многие годы, — пожалуйста!». Это был 91-й год.

«ПО МОЛОДОСТИ ПРОБОВАЛ ВСЕ — ПАПИРОСЫ, ВИНО, НО ЭТО МЕНЯ НЕ УВЛЕКЛО»

— Вы играли в «Черноморце» в тот период, когда там выступали Валерий Лобановский и Олег Базилевич. Какое они производили на вас впечатление?
— Как вам сказать? Я ж молодой был, а это — кумиры. В «Черноморце» вся игра строилась на них. Мы отдавали мяч Лобановскому, и наши защитники могли передохнуть, потому что у него отобрать мяч без фола было невозможно. На базе я много времени старался проводить возле них. Я ж киевлянин. Слушал, о чем они говорили, спрашивал о футболистах, которые играли с ними бок о бок в «Динамо». Это общение впоследствии мне много дало.

— Вы соблюдаете режим?
— Сижу на строгой диете.

— После операции?
— Я и до этого старался вести здоровый образ жизни.

— Не курите, не пьете?
— Нет. По молодости в компании с ребятами баловался. Я ж не белая ворона. Пробовал все — папиросы, сигареты, крепленое вино... Но это меня не увлекло, удовольствия я не получал.

— Как объяснить желание некоторых молодых игроков отключиться с помощью алкоголя? Не просто выпить, а вырубиться?
— Говорят, что они снимают таким образом стресс, но это все самовнушение. А также запретный плод, который всегда сладок. Футболисты — это кто? Взрослые дети! Я ребятам постоянно объясняю, насколько вредно злоупотребление алкоголем. Скольких игроков погубило это пристрастие! Очень многие заканчивали рано из-за этого, не доиграв свой век, а позже — уходили из жизни. Больно это осознавать.

На кладбище в Одессе лежит целая команда футболистов моего поколения с запасными. Одни — чуть старше меня, другие — чуть моложе. А сколько моих сверстников и молодых еще ребят умерло от рака! Вот недавно мы похоронили Игоря Соколовского, Вадика Плоскину. Откуда берется эта болезнь, эта зараза?

Так что о простых болячках не будем больше говорить. Они — неизбежные процессы нашей жизни, нашей деятельности. Зацикливаться на этом не надо. «Если ты проснулся и у тебя ничего не болит, значит, ты умер». Главное — у меня работает голова. Нормально передвигаюсь. Есть здравомыслие и все остальное...

— О личной жизни можно спросить?
— Я обычно о сокровенном не распространяюсь. Но могу сказать, что с тылами у меня все нормально.

— Сколько вы уже с женой вместе?
— Столько не живут — 42 года (смеется). Я женился в 22, ей был 21. Супруга больше 30 лет работала в родильном доме акушером-гинекологом. У нас родственные души. Она понимает меня.

— Почему не перевозите семью из Одессы в Киев?
— Я ж их всех с места не сорву! Да и потом Одесса не самый плохой город, я прикипел к нему.

— По телефону вы сказали мне, что в Одессе не бывает плохой погоды. Действительно так?
— (Смеется). Это потому, что там есть море. Там — родные, друзья, которые хорошо ко мне относятся. Там люди, которые меня знают, болеют за меня, а встретив на улице, подходят, спрашивают. И тогда не замечаешь ни ливней, ни мороза.

И потом, даже из плохой погоды можно извлечь много хорошего. В дождь, например, приходят умные, хорошие мысли. Можно побыть дома, в квартире, не выходя на улицу. Поработать с компьютером, поискать новые идеи, которые непосредственно связаны с моей работой. А это моя жизнь.

Михаил НАЗАРЕНКО